По данным Судебного департамента при Верховном суде России, кассационные суды общей юрисдикции за два года отменили или изменили примерно 18 процентов судебных актов нижестоящих инстанций по уголовным делам.
Как отметил советник Федеральной палаты адвокатов, заместитель председателя комиссии ФПА России Нвер Гаспарян кассационные суды за время своего функционирования оправдывают ожидания общества.
Он напомнил, что отдельные кассационные суды начали работать с 1 октября 2019 года. Они были созданы в рамках судебной реформы, юрисдикция каждого кассационного суда распространяется на несколько регионов. Теперь каждая судебная инстанция физически отделена от нижестоящей.
До того одно дело могло пройти несколько инстанций внутри одного суда. Теперь же дело не просто переезжает из суда в суд, но для рассмотрения в третьей инстанции, как правило, отправляется в другой регион. Реформа была проведена по инициативе Верховного суда России.
Как сообщил Нвер Гаспарян, показатель отмен в кассационных судах многократно выше, чем тот, который демонстрировали прежние кассационные инстанции, располагавшиеся в судах субъектов.
«Столь высокий результат работы вновь образованных кассационных судов демонстрирует их реальное намерение выявлять ошибки в деятельности нижестоящих судов, а также нарушения, допускаемые следователями и прокурорами, — подчеркнул советник ФПА России. — Тысячи граждан таким образом добились справедливости, смягчения наказания, изменения квалификации, прекращения дел и оправданий. Активная деятельность образованных Кассационных судов общей юрисдикции заметно способствовала улучшению работы судов первой и апелляционной инстанций, которые вынуждены принимать решения, учитывая правовые позиции кассационных судов. Наметившаяся положительная тенденция не должна меняться, кассационные суды после выхода Российской Федерации из юрисдикции Европейского суда по правам человека должны оставаться важнейшей судебной инстанцией, куда граждане могли бы обратиться с последней надеждой на исправление судебных ошибок. ФПА РФ на своем сайте внимательно следит за судебными актами судов кассационных судов, изучает судебную практику и готовит тематические обзоры».
Как новые правила помогут гражданам исправлять судебные ошибки
Вице-президент Федеральной палаты адвокатов Михаил Толчеев ответил на вопросы читателей «Российской газеты», поступившие в ходе прямой линии по поводу стартовавшей судебной реформы.
Напомним, созданы девять отдельных кассационных судов и пять апелляционных судов общей юрисдикции. Помимо прочего Михаил Толчеев перечислил, какие нарушения могут стать безусловным основанием для пересмотра дела. Например, если дело рассмотрено судом в незаконном составе или отсутствует протокол судебного заседания.
Михаил Николаевич, пока не зазвонил телефон, ответьте на первый и главный вопрос, который волнует всех. Действительно ли создание кассационных судов повысит шансы на выявление и исправление судебных ошибок?
Михаил Толчеев: Мы все на это очень рассчитываем. Идея сплошной кассации давно обсуждалась в юридических кругах и, по мнению большинства, способна значительно повлиять на систему исправления судебных ошибок.
Поясните читателям, что значит «сплошная кассация».
Михаил Толчеев: Кассация — это инстанция, предназначенная для пересмотра решений, вступивших в законную силу. До 1 октября этого года в судах общей юрисдикции кассационное обжалование существовало в усеченном виде: решение о приемлемости поданной жалобы и возможности ее рассмотрения судебной коллегией принимал судья соответствующего суда единолично.
Коллегия рассматривала только около трех процентов поданных жалоб.
Что изменилось?
Михаил Толчеев: Теперь все такие жалобы будут рассматриваться в кассационном суде (не «привязанном» к субъекту РФ) тремя судьями с изучением материалов дела и приглашением участников спора.
Тонкости работы судов эксперты «РГ» разъясняют в рубрике «Юрконсультация»
Кроме того, раньше рассмотрение и апелляционных, и кассационных жалоб производилось в суде субъекта РФ. Теперь эти функции разделены, что позволяет рассчитывать на исключение непроцессуального общения и солидарности судей одного и того же суда, принимающего решение по делу.
Мы также рассчитываем, что кассационные суды станут авторитетным источником правоприменительного толкования, что, в свою очередь, приведет к повышению правовой определенности и предсказуемости судебных решений.
Инициатором судебной реформы стал председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев. Фото: Сергей Куксин
Звонок из Москвы. Студент юрфака Алексей интересуется, в каких случаях решение может быть отменено кассационным судом?
Михаил Толчеев: Решение может быть отменено, если будет установлено неправильное применение нижестоящим судом норм закона. При этом, как и прежде, суды кассационной инстанции не вправе давать иную оценку доказательствам или рассматривать новые обстоятельства, которые не были предметом исследования суда первой или апелляционной инстанции.
Для подачи кассационной жалобы никуда уезжать не нужно, она направляется через суд первой инстанции, а в заседании можно участвовать по видео
То есть новых полномочий не прибавилось? Только расселили разные инстанции по разным регионам, и все?
Михаил Толчеев: Но теперь решение может быть отменено или изменено кассационным судом и в том случае, если оно противоречит установленным судом фактическим обстоятельствам дела.
В закон также введено указание на допущенные при рассмотрении дела процессуальные нарушения, которые станут безусловными основаниями для отмены решения кассационным судом. Среди них рассмотрение дела судом в незаконном составе, отсутствие протокола судебного заседания, принятие судом решения о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, и другие.
Все эти новшества позволяют надеяться, что произойдет действительно «процессуальная революция», способная обеспечить надлежащий уровень исправления судебных ошибок и формирования единообразного правоприменения.
Практический вопрос от Анны Алексеевны из Брянска. Как подать жалобу в кассационный суд? Придется ехать в другой регион?
Михаил Толчеев: Жалоба в кассационный суд подается аналогично апелляционной жалобе. Ехать в другой регион не нужно.
Почему?
Михаил Толчеев: После рассмотрения апелляционной жалобы в суде субъекта РФ все материалы дела возвращаются в суд первой инстанции, принявший решение по делу.
Туда же в течение трех месяцев с момента вынесения апелляционного определения может быть подана кассационная жалоба. К ней прилагаются копии по числу лиц, участвующих в деле, и документ об уплате госпошлины.
В течение трех дней суд первой инстанции должен сам направить все материалы дела вместе с жалобой в кассационный суд.
Но на процесс же все равно придется ехать, да? Например, апелляционный суд для Брянской области находится в Москве, а кассационный — в Саратове.
Михаил Толчеев: Для непосредственного участия в судебном заседании придется ехать в кассационный суд, для дистанционного предусмотрена видео-конференц-связь.
А кроме того, Закон «О судебной системе Российской Федерации» предполагает создание в случае необходимости в отдаленных районах обособленного судебного присутствия кассационного суда, которое будет выполнять его функции.
В каких случаях можно использовать видео-конференц-связь?
Михаил Толчеев: Согласно закону доступ к видео-конференц-связи будет предоставляться при наличии технической возможности в районных судах.
Петр из Краснодара спрашивает. Региональный суд рассмотрел кассационную жалобу по старым правилам 30 сентября. Куда подавать вторую кассационную жалобу — в Верховный суд или кассационный? И с какого момента начинает течь срок ее подачи?
Михаил Толчеев: Эти и другие вопросы, связанные с началом действия нового регулирования, Верховный суд РФ рассмотрел в специальном Постановлении Пленума № 26 от 9 июля 2019 года.
В случае если право на обращение в первую кассацию уже реализовано в порядке, действовавшем до вступления в силу изменений, кассационная жалоба может быть подана в судебную коллегию Верховного суда РФ в течение трех месяцев начиная с 1 октября 2019 года, если на момент ее подачи не истек шестимесячный срок с даты рассмотрения жалобы в первой кассации.
Многие читатели не разобрались в новой схеме, как теперь будут путешествовать дела. Например, если региональный суд был первой инстанцией, апелляционный стал второй, какой суд будет третьей инстанцией — кассационный? Или надо сразу подавать жалобу в Верховный суд?
Михаил Толчеев: В этом случае жалоба подается в кассационный суд общей юрисдикции. Это прямо предусмотрено пунктом 1 части 2 статьи 377 ГПК РФ.
Как относятся адвокаты к реформам, происходящим в судебной системе? Содержат ли они долгожданные новеллы, усиливающие статус?
Михаил Толчеев: В целом я бы назвал это сдержанным оптимизмом.
В номере за 3 октября «Российская газета» сообщила о начале работы нового кассационного суда в Москве
Одна из новаций судебной реформы — представлять интересы сторон в судах, начиная с регионального уровня, могут только дипломированные юристы. Многие звонившие рассказывали, что уже с 1 октября у них в областных судах стали спрашивать дипломы. Кто не приносил, тех не допускали к процессу.
Михаил Толчеев: Профессионализация судебной деятельности — это необходимость, которую осознает все большее число специалистов. И прежде всего судебная система.
Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что судейский корпус поддерживает идею ограничения допуска к представительству в суде непрофессиональных участников. Требование наличия статуса адвоката или юридического образования для лиц, профессионально представляющих интересы участников процесса в суде, начиная с уровня апелляционного суда, на мой взгляд, хотя и компромиссный, но все же вполне определенный шаг в этом направлении.
Читатель Михаил Петрович из Оренбурга интересуется, сегодня все законы можно найти в интернете. Все можно изучить самостоятельно. Обязательно ли идти за помощью к тому, кто имеет диплом?
Михаил Толчеев: Правосудие — сложный механизм, требующий глубокого знания права, а не только норм закона. Участие в качестве его составляющей представителя, не посвященного в тонкости этой работы, приводит к возложению на суд не свойственных ему функций и к раскоординации системы.
Тогда почему вы считаете принятый вариант компромиссным, раз реформой введены ограничения для людей без диплома?
Михаил Толчеев: Компромиссным же это решение следует признать потому, что для стабильной работы системы недостаточно знать правила ее работы.
Должны быть созданы действенные механизмы реализации ответственности за неисполнение этих правил. Статус адвоката такие механизмы предполагает. Адвокат действует в рамках, которые установлены Кодексом профессиональной этики адвоката, содержащим систему этических и профессиональных требований и формирующим обязанности адвоката по отношению как к своему доверителю, так и к системе правосудия.
Большинство добросовестных юристов также следуют этим правилам. Однако, в отличие от адвокатов, в отношении юристов без адвокатского статуса механизмы возложения ответственности, скажем, за недобросовестное исполнение обязанностей, предательство интересов клиента и т.д. отсутствуют.
Вы сказали о сдержанном оптимизме в отношении судебных реформ. Готова ли к ним адвокатура, в каком она состоянии сейчас?
Михаил Толчеев: Адвокатура сегодня стабильна, она функционирует в том виде, в каком была задумана разработчиками и вдохновителями Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» 2002 года. Тем не менее существуют определенные проблемы как внешнего, так и внутреннего характера.
Кто-то говорит о кризисе.
Михаил Толчеев: Кризисом эти трудности некоторые коллеги называют чаще в исключительно спекулятивном порядке, преследуя какие-то собственные цели. Кто-то по незнанию, а кто-то осознанно пытается нагнетать ситуацию, чтобы реализовать собственные устремления и амбиции, будучи не в состоянии осуществить их с помощью иных методов.
В этом ряду мы наблюдаем и обезличенные обвинения, когда сообщается о злоупотреблениях без приведения фактов и указания на конкретных лиц (что создает негативное впечатление, но не влечет правовой ответственности за сказанное), и оценку отдельных явлений как устойчивой тенденции развития без достаточных на то оснований.
Для успеха судебной реформы важно, чтобы адвокатура была сильной.
Михаил Толчеев: Задача органов адвокатского самоуправления заключается в том, чтобы обеспечить системную защиту прав адвокатов и сообщества в целом.
Сегодня представители адвокатского сообщества включены в законодательный процесс, представлены в качестве экспертов в различных государственных и общественных организациях.
Мы добились повышения ставок оплаты труда адвокатов, участвующих в судопроизводстве по назначению органов предварительного расследования или суда. Все больше регионов страны реализуют программы централизованного назначения адвокатов в качестве защитников, что минимизирует возможности недобросовестного манипулирования правом на защиту и нарушения прав адвокатов.
Федеральная палата приступила к реализации масштабной программы цифровизации адвокатуры.
Насколько однородна корпорация во взглядах?
Михаил Толчеев: Совершенно не однородна. Нужно понимать, что адвокат — это человек, не только обладающий обширными познаниями в области регулирования социальных отношений, но и наделенный определенной внутренней свободой. У адвоката нет начальников. Никто, включая органы адвокатского самоуправления, не определяет поступки адвоката.
Он абсолютно самостоятельно принимает решения и сам несет за них ответственность. Это во многом и предполагает несхожесть наших взглядов. Наши поступки диктуются только теми ценностями, о которых я говорил выше и на верность которым мы принесли присягу адвоката. Именно поэтому не находят широкой поддержки попытки нагнетания ситуации, огульного опорочивания и разрушения авторитетов в адвокатуре, когда кто-то, не называя конкретных лиц и событий, чтобы избежать обвинений в клевете, стремится бросить камень в сообщество в целом. Но, мне кажется, сообщество обладает достаточной мудростью, чтобы отделить факты от домыслов и стратегий реализации собственных амбиций.
В статусе вице-президента Федеральной палаты адвокатов вы совсем недавно. Расскажите, по какому принципу обновляется Совет ФПА? Как проходят выборы президентов и вице-президентов?
Михаил Толчеев: Президента и вице-президентов избирает Совет ФПА открытым голосованием простым большинством голосов. Раз в два года сам Совет обновляется на одну треть Съездом адвокатов, на котором представлены все адвокатские палаты страны и каждая палата имеет один голос. Кандидатуры для вхождения в Совет предлагаются действующим президентом ФПА. Полагаю, основным принципом обновления является необходимость равномерности представления в Совете ФПА мнения региональных адвокатских палат.
Есть ли внутрикорпоративные рычаги для смены руководства, если им недовольны?
Михаил Толчеев: Конечно, есть. Конференция региональной палаты может не утвердить предложенные ее президентом кандидатуры на вхождение в Совет. Трудно представить себе президента палаты, который не считается с мнением адвокатов. Адвокаты не такие люди, которые будут терпеть подобное отношение. Кроме того, существует механизм переизбрания президента и всего состава Совета региональной палаты по требованию большинства адвокатов палаты, представлению территориального управления Минюста или по решению Совета ФПА.
В октябре была опубликована Справка о реализации полномочий ФПА РФ по содействию адвокатской деятельности и защите профессиональных и социальных прав адвокатов. С момента создания организации в 2003 году проделана большая работа. От чего в основном приходится защищать адвокатов?
Михаил Толчеев: От незаконных попыток вторжения в адвокатскую деятельность. Всегда ведь есть искушение использовать власть в отношении процессуального оппонента.
Как я уже сказал, основной задачей органов адвокатского самоуправления является системное реагирование на нарушения прав адвокатов. Но и точечными инцидентами пренебрегать нельзя. Каждое нарушение прав адвоката является вторжением в процесс отправления правосудия и потенциально ставит под сомнение его легитимность. Незаконные допросы и обыски адвокатов, недопуск их к доверителю в СИЗО, лишение возможности реализовать предоставленные законом права в суде — все это бросает тень на правосудие в целом. Деятельность может определяться как правосудие, только если отвечает конституционным и международным стандартам. Они требуют реальной возможности осуществления адвокатом предоставленных законом правомочий, а не исполнения декоративной функции. Кроме того, мы пытаемся добиться справедливого налогообложения адвокатов, обеспечения социальных гарантий и многого другого.
Статус адвоката не предполагает возможности его дискриминации по сравнению другими гражданами. Тем не менее, к примеру, только на том основании, что адвокаты не являются предпринимателями, следователи и судьи отказываются применять к ним содержащуюся в УПК РФ оговорку в отношении «экономических» составов при избрании меры пресечения в случае уголовного преследования.
Приходится ведь защищать адвокатуру и от нерадивых коллег? Как ФПА реализует свои полномочия в этом вопросе? Или в основном такие люди покидают корпорацию после привлечения их к уголовной ответственности, например, за мошенничество?
Михаил Толчеев: Как я уже отметил выше, адвокатура обладает действенными механизмами саморегуляции. К ним, прежде всего, следует отнести наличие Кодекса профессиональной этики адвоката и дисциплинарных органов, наделенных правомочиями возлагать на адвоката взыскания, вплоть до прекращения статуса. Так реализуется принцип независимости адвокатуры, обеспечивающий гарантии конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи. Только само сообщество вправе принимать решение о правильности действий адвоката, что устраняет возможность давления на него со стороны процессуального оппонента — следователя или прокурора. Исключение составляет уголовное преследование адвокатов, и здесь мы вынуждены констатировать негативную тенденцию: в последнее время участились попытки перенесения гражданско-правовых отношений в уголовную плоскость — вторжения в вопросы обоснованности гонорара адвоката, в хозяйственную деятельность органов адвокатского самоуправления и т.д.
С 1 октября действуют 9 кассационных судов общей юрисдикции. Первый кассационный суд — в городе Саратове; Второй кассационный суд — город Москва; Третий кассационный суд — город Санкт-Петербург; Четвертый кассационный суд — город Краснодар; Пятый кассационный суд — город Пятигорск; Шестой кассационный суд — город Самара; Седьмой кассационный суд — город Челябинск; Восьмой кассационный суд — город Кемерово; Девятый кассационный суд — город Владивосток; кассационный военный суд — в городе Новосибирске.
Кроме того, создано 5 апелляционных судов общей юрисдикции. Первый апелляционный суд — в городе Москве; Второй апелляционный суд — город Санкт-Петербург; Третий апелляционный суд — город Сочи; Четвертый апелляционный суд — город Нижний Новгород; Пятый апелляционный суд — город Новосибирск.
Допустим, дело рассмотрено в первой инстанции в районном суде Алтайского края, апелляция будет в краевом суде в Барнауле, а кассация в кассационном суде в Кемерово. Если первая инстанция — Сахалинский облсуд, то апелляция в Новосибирске, кассация во Владивостоке.
Социолог рассказал, легко ли гражданину выиграть суд
По данным «Левада-центра», восстановить свои права в случае их нарушения считают возможным только 25 процентов респондентов. О невозможности отстаивания своих прав говорят 62 процента опрошенных. Каковы особенности судебных споров граждан, предприятий, компаний с государственными структурами? Кто и в каких случаях здесь проигрывает, кто и когда побеждает? Обсудим тему с ректором Европейского университета в Санкт-Петербурге, научным руководителем Института проблем правоприменения Вадимом Волковым.
PattanaPhong KhuanKaew / IstockPhoto
Наибольшее количество исков генерируют налоговая инспекция и Пенсионный фонд
Насколько активно государство ведет себя в судах? Кто активнее — граждане или государство?
Вадим Волков: Начнем с того, что государственные органы — чемпионы по мелким искам. Почти четверть гражданских исков против граждан генерирует Федеральная налоговая служба. Но надо понимать, что подавать судебные иски налоговую и другие госорганы обязывает закон. Они должны это делать при превышении пороговой суммы задолженности в 3 тысячи рублей. Это при том, что час работы среднего судьи стоит 3240 рублей, а стоимость рассмотрения одного дела, по нашим расчетам, — около 9000 рублей. А если посмотреть на статистику арбитражных судов, на тот сегмент судебной системы, в котором участвуют только юридические лица, то здесь самый активный истец — Пенсионный фонд, он генерирует 17 процентов всех дел (340 тыс. из 1,94 млн), причем медианная цена иска (т.е. наиболее распространенная его величина) составляет 500 руб.
Я сам, кстати, ходил в мировой суд, когда меня пытались лишить водительских прав якобы за проезд под запрещающий знак. Было три заседания, и в итоге я выиграл процесс
То есть получается, что государство судится в убыток?
Вадим Волков: С экономической точки зрения поведение многих госорганов в судах нерационально. Расходы казны (читай — средств налогоплательщиков) на взыскание недоимок выше, чем их сумма. Рациональный субъект бы так себя не вел, но здесь мы, по-видимому, имеем особый вид публичных расходов — что-то вроде затрат на легитимацию самой процедуры взыскания. Мировые суды сразу выписывают судебные приказы, а в районных судах эти иски удовлетворяются на 99 процентов, то есть в этом сегменте судебная система выступает как особая государственная канцелярия, не более того.
Это относится ко всему государству и всем типам судебного процесса?
Вадим Волков: Для исследователя нет государства «вообще», а есть отдельные госорганы, которые в судебной сфере ведут себя совершенно по-разному. Есть уголовный процесс, где государство в лице прокуратуры поддерживает обвинение в суде против частного лица или группы лиц. Есть административные правонарушения, которые граждане могут оспаривать в судах. Есть гражданские иски госорганов против граждан или иски надзорных органов к частным компаниям. А есть, например, государственные компании, которые стремятся реализовать свои интересы через арбитражные суды. Когда госкомпании в арбитражном процессе спорят с какими-нибудь частными компаниями — это спор с государством или не с государством? Так вот, во всех этих и других категориях шансы выиграть суд совершенно разные.
Взвешивая возможные риски оправдательного приговора, судья выбирает обвинительный приговор
Хорошо, тогда как вы оцениваете шансы гражданина в судебном состязании с каким-нибудь государственным органом?
Вадим Волков: Возьмем уголовный процесс. Вот статистика Судебного департамента при Верховном суде: в делах публичного обвинения, т.е. с участием прокурора, оправдательные приговоры в 2018 году составили 0,17 процента. Но есть и дела частного обвинения. Это «умышленное причинение легкого вреда здоровью», «побои» и «клевета». В этих случаях гражданин сам идет в суд и сам выступает обвинителем. В этих случаях в среднем 30 процентов оправданий или прекращений по реабилитирующим основаниям. Но если по тем же статьям было проведено предварительное расследование, то в суде появляется гособвинитель — и тогда доля оправданий уже всего один процент. По тем же статьям частного обвинения.
Получается, что судья как бы подсуживает государству?
Вадим Волков: Не обязательно. В отличие от частного обвинителя, который может «остыть» и не явиться в суд (тогда дело прекращается без последствий), прокурор приходит всегда. Вполне вероятно, что, имея на руках уголовное дело, составленное дознавателем, в каком-то случае прокурор может быть более убедителен.
Устойчивость служебного положения судьи зависит от того, какие решения он принимает в спорах граждан с государством?
Вадим Волков: Да, зависит.
То есть по определенным причинам судья заведомо на стороне государства?
Вадим Волков: Сказать, что «заведомо», было бы некорректно. Но судья понимает, что любой оправдательный приговор несет в себе риски, что это конфликт. Во-первых, оправдательный приговор обязательно будет обжалован прокуратурой.
Если обе стороны признают, что они подчиняются закону, то возникает тот самый эффект, который мы называем справедливостью. А справедливость — это залог социальной стабильности
Судья боится вынести оправдательный приговор?
Вадим Волков: В жизни судья руководствуется не только законом и своим внутренним усмотрением, а оценкой рисков и последствий принятого решения для собственной карьеры. Потому что отмена приговора может повлечь дисциплинарные меры. Судья знает, что прокурор будет обжаловать оправдательный приговор, и далее дело будет рассматривать вышестоящий суд. Оправдательные приговоры отменяются в три раза чаще, чем обвинительные. Поэтому судья не хочет рисковать. Его за отмененный приговор председатель суда не похвалит. И если судья будет раз за разом считать доказательства недостаточными и выносить оправдательный приговор, то рано или поздно судебная система найдет способ от такого судьи избавиться. Потому что его оправдательные приговоры вызывают должностные взыскания в прокуратуре и следственных органов и в итоге — межведомственный конфликт.
Я сам оспаривал обвинение и выиграл процесс у представителя ГИБДД
А в гражданских и административных исках суд чаще всего на чьей стороне?
Вадим Волков: Если говорить про обвинения в административных правонарушениях, то у граждан неплохие шансы их оспорить. Активность много значит.
Часто ли им это удается?
Вадим Волков: В 15 процентах случаев. Я сам, кстати, ходил в мировой суд, когда меня пытались лишить водительских прав якобы за проезд под запрещающий знак. Было три заседания, и в итоге я выиграл процесс у представителя ГИБДД.
Судиться с гаишниками практически бесполезно. Как вы решились?
Вадим Волков: Я сфотографировал дорожные знаки и доказывал, что они не видны. Писал ходатайства о получении дополнительной информации, о вызове в суд инспектора, которому я потом задавал вопросы перед судьей.
А в чем состояло нарушение?
Вадим Волков: Я запарковал машину на улице с односторонним движением. Когда через несколько часов вернулся, то сперва развернулся и проехал по ней метров пятнадцать, забыв, что она односторонняя. Но потом понял и развернулся обратно, а недалеко прятался экипаж ГИБДД. Я ни под один «кирпич» не проехал. Но мне сказали, что я нарушил, и изъяли права. Я протокол не подписал. Потом, в ходе процесса, судья запросил дополнительную информацию у дорожных служб о расположении знаков. В итоге дело было прекращено.
Сколько дней длился процесс?
Вадим Волков: Месяца полтора, я приходил в суд три раза.
Государство во многих спорах — повторяющийся игрок
А в гражданских спорах с госорганами кто чаще побеждает?
Вадим Волков: Если в роли истца выступает гражданин, то в 79 процентов случаев он одерживает победу. А если истец государство, то в 95 процентах случаев выигрывает оно. Как видим, разница есть, но она не столь существенна, как в административных спорах. Здесь же государство выступает не как орган власти, а как сторона какого-то гражданского отношения, то есть речь может идти о неких гражданско-правовых актах, договорах. Ну и конечно, здесь играют роль квалификация юристов, качество представленных документов.
У государства более квалифицированные юристы, более основательная документальная оснащенность? Оно сильнее защищено в правовом отношении, нежели обычный гражданин?
Вадим Волков: Государственные органы подают типовые иски. И во многих спорах государство — повторяющийся игрок. Есть юристы, специализирующиеся на налоговых спорах. Есть те, чья специализация — земельные отношения или, например, нарушения природоохранного законодательства. Повторяющийся игрок за счет своего опыта и за счет того, что у него юристы узкой направленности, часто имеет преимущество в судах. Таким игроком может быть и государственная компания или банк. Например, банк, когда он судится с заемщиками по поводу невозврата кредита. Его юристы всех собак съели на таких спорах. И он тоже будет выигрывать в судах.
И насколько частной компании или предпринимателю реально выиграть спор у государства?
Вадим Волков: Это зависит от госоргана, от того, кто в роли истца, а кто в роли ответчика, от суммы иска, ведь она влияет на поведение сторон. Например, ПФР подает более 300 тысяч исков в основном примерно на 500 рублей и выигрывает в 85 процентах случаев. А ФАС подала в 2018 году 123 иска, медианная сумма которых более двух миллионов, но выиграть удалось 54 процента. На «копеечные» дела ответчик часто не является, а на крупные споры мобилизуются значительные юридические силы и здесь госорганам гораздо труднее выиграть. Исковые требования на 50-100 тысяч рублей от Росздравнадзора или Россельхознадзора удовлетворяются примерно в 80 процентах случаев. Но там, где серьезные споры, общего прогосударственного уклона в арбитражных судах не видно.
Присяжные выносят оправдательные приговоры почти в 30 раз чаще, чем профессиональные судьи
Возвращаясь к уголовному процессу, какую роль играет суд присяжных?
Вадим Волков: С 2018 года юрисдикция судов присяжных была расширена, они появились на районном уровне и в этих процессах доля оправдательных приговоров составила 28 процентов. То есть если дело рассматривает судья, то вероятность оправдательного приговора ничтожна, но как только в деле участвуют граждане, не имеющие аффилированных интересов с судебной или правоохранительной системой, картина резко меняется. Присяжные гораздо строже подходят к оцениванию доказательств, к убедительности аргументов, приводимых стороной обвинения — и выносят оправдательные приговоры почти в 30 раз чаще, чем профессиональные судьи.
Можно ли сказать, что суд присяжных выступает своего рода аргументом для судьи? Мол, вынужден вынести оправдательный приговор, так решили присяжные.
Вадим Волков: Обвиняемый сам выбирает — суд присяжных или профессиональный судья. И судья мало чем рискует в случае оправдания присяжными.
Если у предпринимателя нет возможности защититься от государства, страдает инвестиционный климат
«Легко ли выиграть суд у государства?» — скажите, важность этого вопроса не преувеличена? Он заслуживает внимания?
Вадим Волков: Это самый важный вопрос. Потому что государство является самым сильным игроком в социальных отношениях. Оно обладает ресурсом принуждения. Оно может любое физлицо, группу лиц подвергнуть административному наказанию, лишить свободы, ограничить в правах, лишить частную компанию ее активов. Если мы посмотрим на историческую эволюцию судебной системы, то увидим, что она прошла путь от судов, которые были при короне или близки государству и отстаивали интересы государства, до судебной системы, которая способна защищать интересы гражданского общества или интересы частных организаций, частных лиц против государства.
Способность судебной системы обеспечить судебную защиту, в том числе в спорах с государством, — это чрезвычайно важно для экономического роста. У нас сейчас большие инвестиционные ресурсы сосредоточены в банках. Но нет достаточно людей, готовых взять кредит и начать что-то делать. Нет инвесторов. Компании, которые могли бы расширяться и расти, не хотят расширяться и расти. Тот кэш, который у них есть, они предпочитают хранить на депозитах здесь или за пределами страны. Они не чувствуют себя уверенными в том, что смогут защитить свои инвестиционные проекты, свои права собственности, право на получение дохода. Предпринимателям все труднее защищать себя в судах по экономических делам. Мы не имеем примеров эффективной судебной защиты частных предпринимателей. Допустим, государственная компания в свою пользу перераспределяет активы посредством судебных решений, и довольно-таки результативно это делает. И если у предпринимателя нет возможности защититься, ухудшается инвестиционный климат, страдает экономика. При слабой судебной системе, слабых институтах защиты прав собственности модель экономического роста, основанная на частных инвестициях, не может работать. А государственная мобилизационная экономика неэффективна, ее крах мы уже наблюдали, и не только в СССР.
Возможность выиграть суд у государства — это, вероятно, еще и показатель демократического развития общества?
Вадим Волков: Это индикатор независимости судебной системы и ее справедливости. Потому что справедливость обеспечивается равенством перед законом. Если обе стороны признают, что они подчиняются закону, а не административной воле, то возникает тот самый эффект, который мы называем справедливостью. А справедливость — это залог социальной стабильности. Так что экономический рост, да и вообще социальная стабильность все больше зависят от уровня судебной защиты — и здесь хорошо бы услышать аргументы гражданского общества, предпринимательского сообщества о реформировании судебной системы.
Визитная карточка
Вадим Волков — социолог, научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге. Родился в 1965 года. Окончил экономический факультет ЛГУ. В Кембриджском университете получил степени магистра (1992) и доктора философии по социологии (1995). В 2005 г. защитил диссертацию на соискание степени доктора социологических наук по специальности «экономическая социология» В 1987-1989 гг. работал ассистентом кафедры политэкономии Ленинградского военно-механического института. В 1989-1991 гг. — аспирант Института философии АН СССР. С сентября 1995 г. по март 1999 г. — декан-организатор Факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге. В 2002-2005 гг. — декан факультета социологии ГУ-ВШЭ, Санкт-Петербургский филиал. С 1 сентября 2018 г. — ректор Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Если Верховный суд вынес решение, это не повод пересматривать старые дела
Конституционный суд не разрешил пересматривать решения судов, если после их вынесения появились новые определения Верховного суда. На пальцах:
- Допустим, вы когда-то проиграли в суде. Проиграли и проиграли.
- Позже ВС вынес определение, которое играет вам на руку: в условиях, похожих на ваши, вы бы должны были выиграть.
- Конституционный суд говорит: вы не сможете пересмотреть проигранное дело. Новое решение ВС вас не касается. И наоборот это тоже не работает.
Это касается тех определений, которые судебная коллегия Верховного суда вынесла по другим делам.
Решение настолько важное, что из-за него даже будут менять закон. Оно касается всех: кто давно закончил судиться или вообще пока не собирался. И особенно тех, у кого государство пытается отобрать деньги, которые раньше выплатило по решению суда, — теперь не сможет.
В чем вообще было дело?
В Конституционный суд обратились семь человек. Когда-то они подали в суд, выиграли и получили законные компенсации. Решения по их делам вступили в силу. Прошло несколько месяцев, и тут суды отменяют эти решения и выносят новые — в пользу ответчиков.
Оказалось, что Верховный суд рассмотрел какие-то другие дела (но похожие по смыслу) и вынес определения с другой позицией. Суды посчитали, что эти определения — повод пересмотреть старые дела. Ну и пересмотрели.
В итоге истцы, которые выиграли, оказались проигравшими. Мало того: некоторые из них оказались должниками. От них потребовали вернуть те суммы, которые раньше законно выплатили по решению суда.
Получается, сначала женщине присудили компенсацию от фонда социального страхования за задержку пособия, а потом потребовали ее вернуть. А другой женщине выделили путевку в санаторий, но через год изменили решение и сказали, что не положено. Не помогло даже вмешательство прокурора.
С какой стати суды пересмотрели старые решения?
Они ссылались на п. 5 ч. 4 ст. 392 гражданско-процессуального кодекса. Там указано, что если Верховный суд меняет свою позицию, то это повод пересматривать старые дела. По крайней мере, так эту статью поняли нижестоящие суды.
Но они ошиблись. Пришлось вмешаться Конституционному суду, который объяснил, когда на самом деле можно пересматривать старые дела, а когда этого делать нельзя.
Что сказал Конституционный суд?
Конституционный суд рассуждал об этом на 30 страницах, ссылался на международную практику, выслушал представителей Минюста и генпрокуратуры (вот работа у людей!). В итоге он запретил изменять решения и постановил изменить закон.
Вот что из всего этого вам нужно знать.
- Решения судов, которые уже вступили в силу, можно пересматривать, если появляются новые обстоятельства. Но только для исправления серьезных ошибок.
- Список этих обстоятельств закрытый, суды не могут дополнять и изменять его на свое усмотрение.
- Определение судебной коллегии Верховного суда по другому делу — это не повод пересматривать уже вступившие в силу решения.
- Практику применения какого-то закона официально может изменить только Пленум или Президиум Верховного суда. А судебная коллегия не может.
- Даже если наверху решили по-другому применять какую-то статью какого-то кодекса, из-за этого нельзя ухудшать положение слабой стороны. Например, когда участник иска государство, а решение выносят в пользу гражданина. Отменить такое решение и ухудшить положение человека нельзя, даже если изменилась позиция Верховного суда.
- Хотя статья о пересмотре старых решений в целом не противоречит Конституции, она недостаточно понятная и конкретная. Нужно ее уточнить — то есть внести изменения в федеральное законодательство.
Зачем мне нужно это знать? Я не собираюсь судиться.
Обычно никто не собирается судиться, но приходится. В этой истории люди тоже не собирались, но кто-то не смог получить компенсацию, кому-то не выплатили пособие и не выдали путевку. Чтобы получить свое, пришлось идти в суд.
Когда им выплачивали положенное по закону, никто не думал, что через три месяца и даже год эти решения отменят, а компенсацию потребуют обратно. Один только соцстрах затеял тысячи таких пересмотров и успел выиграть сотни дел.
Об этих разъяснениях нужно знать всем.
Тем, кто когда-то выиграл суд. Чтобы не бояться пересмотра не в свою пользу, если вдруг по похожему делу вынесут другое решение.
Тем, кто когда-то проиграл суд. Чтобы не тратить время на иски, если в обзоре судебной практики вдруг встретится противоположный вывод Верховного суда.
Тем, кто вообще не собирается судиться. Чтобы понимать, как устроена система. С судом можно столкнуться в любое время: при покупке квартиры, ведении бизнеса, получении пособий, начислении пенсии или увольнении с работы. В конце концов, в суд могут подать на вас.
Получается, определения Верховного суда вообще ничего не значат? Зачем тогда вы о них пишете?
В рубрике «Изумительные истории» мы часто рассказываем про резонансные решения Верховного суда. Они влияют на решения по конкретным делам и позицию местных судов в будущем. Местные суды изучают эти определения и обзоры и могут принимать их во внимание. Но могут и не принимать.
В России нет прецедентного права. Даже если судебная коллегия считает вот так, это не значит, что так считает весь Верховный суд.
Но это и не значит, что позиция судебной коллегии Верховного суда вообще никак не влияет на исход дел. На самом деле влияет. Если знать об этой позиции и заручиться поддержкой опытного юриста, будет проще добиться справедливости.
Судебная коллегия в своих решениях часто ссылается на постановления Пленума. А вот Пленум как раз выражает общую позицию Верховного суда. И там бывает много интересного и важного, чего нельзя понять из законов.
И если бы не определения, то откуда бы обычный человек узнал, что в аквапарк можно приходить со своей едой, за неправильное лечение ребенка — получить 200 тысяч рублей компенсации, а за гарантийным ремонтом — обращаться даже при покупке товара с рук.
Шансы выиграть кассацию по гражданскому делу увеличиваются
С 1 октября 2019 года в России начали работу кассационные суды общей юрисдикции. В связи с этим теперь все кассационные жалобы по гражданским делам рассматриваются, а не отсеиваются единолично судьями, к которым они поступили – это и есть долгожданная сплошная кассация в действии.
Раньше путь кассационной жалобы мог оказаться очень коротким – до рассмотрения её в судебном заседании дело могло и не дойти (что и происходило, пожалуй, в большинстве случаев). Так кассационные жалобы распределялись между судьями, далее конкретный судья уже смотрел – есть ли основания для отмены или изменения обжалуемых судебных актов, и если он таких оснований не находил, то просто отфутболивал жалобу – выносил определение об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ. То есть по факту судья единолично решал вопрос, ответ на который должна давать коллегия судей.
Теперь каждую кассационную жалобу рассматривает коллегия судей без отсеивания жалоб судьей в единоличном порядке. И уже можно увидеть плоды этой сплошной кассации.
Так за период с начала октября 2019 года по конец января 2020 года кассационные суды общей юрисдикции удовлетворили 3,8 тыс. (14%) из 26,9 тыс. рассмотренных жалоб по гражданским делам. В то время как за первое полугодие 2019 года президиумами областных и равных им по уровню судов (которые рассматривали дела в порядке выборочной кассации) были удовлетворены всего 3 тыс. (5%) из 66,5 тыс. жалоб. Таким образом, число удовлетворенных жалоб увеличилось почти в 3 раза.
По административных делам статистика тоже позитивная – число удовлетворенных кассационных жалоб увеличилось в 4 раза: за четыре месяца работы кассационные суды общей юрисдикции удовлетворили 545 (17%) из 3,2 тыс. жалоб, что существенно превышает число удовлетворенных за первое полугодие прошлого года областными судами кассационных жалоб – 220 (4%) из 6 тыс.
Эти изменения в процессуальном законодательстве и введение сплошной кассации увеличивают для заинтересованной стороны шансы выиграть дело в кассационной инстанции. Если ранее многие проигравшие в апелляционной инстанции опускали руки, не веря, что кассация может все исправить, то сейчас можно сказать, что возможность отменить или изменить акты нижестоящих судов значительно увеличилась.
Сплошная кассация по гражданским делам — это не единственное изменение процессуального законодательства с 1 октября 2019 года. Так теперь подавать иск иск о взыскании алиментов надо в районный (городской) суд, а не мировому судье.